– Литература Отчаяния, – сказал отец Демент. – Это просто ирландская манера.

Он пересек комнату и подошел к столу, на который поставил свою тарелку, затем выдвинул стул, выбрав такой, чтобы сидеть к Папе лицом.

– А кофе есть?

– Он опять кончился. В том серебряном чайнике есть чай.

Отец Демент и в тридцать пять лет еще выглядел, как студент-выпускник с острыми и внимательными голубыми глазами, небольшой прядью черных волос на лбу и широким ртом, всегда готовым улыбнуться. Отец Демент вернулся к буфету, как будто в этом мире его ничто не волновало, и налил себе чашку горячего чая.

– Литература Отчаяния, – пробормотал Папа.

Отец Демент поставил чашку на стол рядом со своей тарелкой и уселся завтракать. Секретарь Папы, одним из первых заметивший его сходство с опоссумом, удивлялся: «С чего бы это он обратил внимание на новую ирландскую литературу?»

«Бекон недоварен, как обычно», – отметил отец Демент. Он нахмурился и все равно начал есть. Может случиться так» что не будет возможности для ленча. Несмотря на тушу и голодное выражение в глазах. Папа, казалось, существовал потребляя минимальное количество пищи. Некоторые подозревали, что Папа ест тайком в своей комнате.

Внимание Папы Луки в это утро было занято докладом о восстановлении двух старых ирландских аббатств, занятых теперь светскими братьями, которые посвящали себя изготовлению иллюстрированных манускриптов в древней манере на коже и великолепной льняной бумаге ручной выделки. До сих пор за пределами Ирландии никто не видел образцов этой работы, а содержание их было известно только в общих чертах. Доклады обращали особое внимание на «художественную ценность» и общее название, которое употреблялось по отношению к этим работам: «Литература Отчаяния».

– Ренессанс языка, – так назвал один из докладчиков эти работы, цитируя одну короткую выдержку:

«У нас есть все три вида мученичества в щедрых пропорциях: Зеленое, Белое и Красное. Зеленое – это отшельническая жизнь и уединенное созерцание Бога. Белое – это разлучение с семьей, друзьями и домом, потому что не может быть семьи и дома без жены. И что есть дружба, если она не произрастает из самой интимной из всех близостей? И наконец. Красное мученичество, самое старое из всех них: принесение своей жизни в жертву за Веру».

Лично отец Демент думал, что Ирландия всегда прибегала к словам, если все остальные средства потерпели неудачу.

Мысли Папы больше касались политики, так как это была его родина, которую он понимал лучше всего и которая, как он знал, оказала самое сильное влияние при выборе его на теперешнюю высокую должность.

«Это, конечно, было Милосердие Божие».

Это было подарком. Он чувствовал, что поставлен самым ярым защитником Церкви от ереси. Слишком много было в этом мире людей, готовых погрузиться в себя в поиске мистических решений, которые церковь не приветствовала. Святая Мать Церковь, Единственная и Неповторимая, в этом вся суть. Папа Лука знал проблему, которую это имя вызывало в пораженном чумой мире. Если женщин нет, то название «Отец» может приобрести циничный оттенок. А как может существовать Мать Церковь без отцов? Это вызывало темную злость в утративших все людях. Папа Лука знал о таких вопросах.

«Скажите мне, священник, как может быть мать у вас, если у меня ее нет? Почему вас называют отцом, а у меня никогда не будет этой святой привилегии?»

И еще всегда были такие, которые требовали: «Где были вы, священник, когда пал удар? Где был ваш Бог, когда случилась эта вещь? Ответьте мне, если можете!»

Были ли эти новые аббатства в Ирландии частью нового мистицизма, выросшего на таких вопросах?

Папа Лука был особенно озабочен другой выдержкой из новой литературы, приведенной комментатором:

«Наши юные идеалисты слишком долго жили в крысиных норах конспирации. Они начали думать о них, как о своей натуральной среде обитания, и сопротивлялись всему, что могло бы вытащить их из этой среды. Но Бог указал нам путь. Почему мы не изберем его?»

«Какой путь?» – удивлялся Папа. Комментатор не сказал это, а папские запросы в Ирландию остались без ответа.

Вскоре Папа поднялся и прошел вниз через холл в свою спальню, где были разложены его облачения. За стеной его личных апартаментов была слышна возня, все беспокойства папской жизни были готовы вновь обрушиться на него в этот день. Он тосковал по простым временам и часто чувствовал нежелание нарушать одиночество. Отца Демента он терпел, так как сообщения должны быть посланы, слова записаны и переданы.

Отец Демент, в свою очередь, расправлялся с четвертым тостом, щедро намазанным мармеладом. «Папские печи Филадельфии производят вполне удовлетворительный хлеб», – думал он. И нет смысла торопиться с завтраком, потому что не надо спешить за Папой и помогать ему. Этот Папа сам все для себя делает, предпочитая вести себя именно так. Его исповедник жаловался, что Папа слишком быстро проскакивает через все необходимые святые ритуалы.

Почему Папа спросил об имени, которым ирландцы называют свои иллюстрированные манускрипты? После всех этих месяцев, проведенных с Папой Лукой, отец Демент обнаружил, что его до сих пор поражают причуды Папы. Может быть, это связано с церемониями, которые планировались на сегодняшнее утро здесь, в Филадельфии.

«Мы должны найти наше счастье в Боге».

Это были слова Папы. Литература Отчаяния набрасывала на вещи погребальный покров. Но это не должно мешать планам, намеченным на этот день.

Вопреки всем усилиям остановить его. Папа двигался с несгибаемой решимостью вперед, к цели Филадельфийского Паломничества. Некоторые из новых кардиналов, особенно кардинал Шоу, возражали, опасно склоняясь на сторону Президента Вэлкорта и других лидеров, которые указывали на проблемы, возникшие в связи с чумой. И не только правительства без радости смотрели на перемещения больших масс людей, многие из которых, возможно, заражены. Изолированные поселения склонялись к насилию против чужаков, пытавшихся войти к ним или пройти через запрещенные регионы.

Папа Лука оставался непреклонным. Отец Демент потряс головой и поправил себя. Нет, это была скорее тихая настойчивость, чем что-либо другое. Казалось, что Бог обратился прямо к нему, и Папа двигался, уверенный в этой божественной поддержке. Это, конечно, была вещь, внутренне присущая папству. Отец Демент знал, что старые верования нельзя отрицать. Он разделял эти верования и сам. Посвященного Папу охватывала после посвящения особая аура Божеской заботы. Непрерывная линия святого наследования – от Христа к Петру и к Папе Луке – несла в себе обещание чудесной силы и любви. Сами эти комнаты здесь, в Филадельфии, которые когда-то были частью регионального правления церкви, внушали теперь чувство чудесной силы, которую обеспечивало присутствие Папы.

Отец Демент промакнул последнее из яиц последним куском тоста, допил чай и, вздохнув, откинулся назад. Прислужник, выражение лица которого было смягчено благоговейным трепетом, выступил из тени дверного проема, тихо скользнул вперед и убрал тарелки. Отец Демент нахмурился. Молодой человек действовал умело, но все равно, это не то, что старые времена, совсем не то.

Тем не менее, Папа отказывался от служанки-женщины у Папского Престола. Если бы это пожелание высказал не сам Папа, отец Демент счет бы его патологическим. Отец Демент содрогнулся при мысли о неприятности, которая, как он знал, должна произойти. Папа еще должен будет произнести публично то, что он уже сказал в частной беседе, но это только вопрос времени, может это случится в кульминационный момент первого Паломничества… если этому паломничеству позволят свершиться.

«Бог по воле своей покарал женщин с чудесной целью. Грех женщин выставлен на наше обозрение. Нам ясно приказано избавиться от этого греха».

Отец Демент встал и расправил плечи. Красное Мученичество, как его назвали ирландцы, всегда было крайним требованием, которое Церковь могла потребовать от своих людей. Хотя отец Демент чувствовал, что Папа Лука ожидает его с радостью. Он был глубоко враждебен половому союзу, и от этого никуда не деться. Он был антифеминистом. Отец Демент осмеливался думать так. Папа слишком прислушивался к отцу Малькольму Эндрюсу, протестантскому министру, который вошел в лоно Церкви и поднялся до Высшего Совета.