Медленно до сознания Рокермана дошел странный звук. Он посмотрел на Маккрея. Парень храпел! Этот ублюдок просто уснул! Как он мог спать после… после…

Маккрей фыркнул и сел прямо, открыв глаза.

– У них в Англии такие озера… – произнес он. – Высокогорное озеро… или, может быть, даже высокогорный аэродром. – Пилот потянулся влево, порылся в куче карт и извлек одну из них. Раскрыл ее перед собой. Маккрей просматривал карту, и его губы шевелились. – Вот… Вот оно, прекрасное местечко сразу над Эберфелди. – Он положил карту на место. – Мы сымитируем поломку двигателя… и устремимся вниз.

– Как далеко это от Хаддерсфилда? – поинтересовался Рокерман.

– Не волнуйся, Билл, – сказал Маккрей. – Ты ОВП – очень важная персона. Они будут возить тебя в лимузине. Что касается меня, то я – мелкая сошка, и, безусловно, в меньшинстве. Я найду способ вернуться в Ирландию и добраться до жилища дядюшки Майкла. – Маккрей повернулся и улыбнулся Рокерману. Широкая улыбка буквально осветила его лицо со впалыми щеками. – Кроме того, я здесь – капитан. Я говорю этой птичке, куда лететь.

Рокерман хмуро посмотрел на пилота и отвернулся. Безрассудные подозрения! Но… еще несколько часов задержки… В самом деле, какое это имеет значение? Пусть, в конце концов, Маккрей будет удовлетворен. Эгоистичный и легкомысленный идиот! Вдруг еще одна мысль промелькнула в мозгу Рокермана. Он повернулся к Маккрею.

– А если в этом самолете есть еще одно взрывное устройство, и оно установлено на срабатывание через определенное время?

– Тогда пойдем на корм рыбам, – невозмутимо ответил Маккрей.

53

Джон сидел в глубине бронированной машины с единственной прорезью в стали около его головы, через которую можно было рассмотреть пробегающие сельские пейзажи, насыщенные зеленью в лучах утреннего солнца. Снаружи было прохладно, и сталь приятно холодила кожу, когда он к ней прикасался. Сиденье было довольно жестким. Отец Майкл вместе с мальчиком занимали места впереди Джона. Мальчик свернулся калачиком и спал, положив голову на колени священнику. Водитель с вооруженным охранником, сидящие впереди, представляли собой молчаливую пару – пышущие здоровьем молодцы в военной форме цвета хаки, оба темноволосые, со странным цинично-настороженным выражением на лицах. Они будто прислушивались к кому-то невидимому, предупреждающему об ужасных событиях, которые вот-вот произойдут.

Еще одна бронированная машина ехала впереди на расстоянии примерно сотни метров, а две другие следовали сзади. Все они были полностью укомплектованы людьми. Впереди группы машин двигалась ракетная установка.

Давно не было видно Херити – с тех пор, как он стоял у ворот тюрьмы Килмайнхам. Ни отец Майкл, ни кто-либо другой не мог сказать, куда тот пошел.

Отец Майкл наклонился вперед, подвинув мальчика рядом с собой, и тот спросонья застонал. Священник заговорил с водителем. Его слова Джон расслышать не мог, но зато ответ водителя был ясно слышен.

– Мы едем по самой безопасной дороге, отец. Длинный путь является часто самым коротким в наши дни.

Отец Майкл кивнул и облокотился на сиденье.

Бронированная машина двигалась резкими толчками и подпрыгивала на шероховатых местах дороги, которая петляла по склонам, временами открывая виды на поляны с хвойными деревьями по направлению к Ирландскому морю, с домами и дымящимися трубами. Это была картина такой необычной красоты, что шокировала Джона, подобно удару током, вызывая глухое хныканье О'Нейла-Внутри. Потом это перерастало в плач и ужасный вопль, ждущий возможности выплеснуться в глубинах его мозга. Однако вид на море не должен был казаться неизменным. Могли быть заметны признаки того, что старая Ирландия исчезла с лица земли. Иначе… к чему все это?

Водитель повернулся к своему спутнику и что-то сказал. Джон услышал только два последних слова, произнесенных чуть громче, когда громыхание бронированной машины усилилось на крутой дороге.

– …но теперь…

Эти два слова в конце разговора, повторение тех же двух слов и молчание после них показались Джону словесным символом новой Ирландии. Эта мысль успокоила О'Нейла-Внутри и оставила Джона одного и в раздумье.

«…но теперь…»

Более описательного выражения для этих времен трудно было найти. НИЧЕГО не будет после «теперь». Люди думают, что могут решить любую проблему, научную или иную, если приступят к этому со скрупулезной настойчивостью и твердым желанием, с терпением, для которого время ничего не значит. По крайней мере, это был научный подход к решению. Но теперь…

Что он может сделать в лабораториях Киллалу? Окажутся ли правдой самые страшные опасения Доэни? Этого просто не может быть! Джон вспомнил, как уходил от Финтана этим утром. Наступал рассвет – в офисе было сумрачно и холодно. Свет над столом Доэни был желтым островком во мраке. Сам Финтан был занят, подписывая кипу бумаг и передавая их старику, ожидавшему сзади. Этот сутулый человек бережно брал документы узловатыми пальцами и расправлял их на столе перед тем, как отправить их с Джоном. За все время эти два человека не проронили ни слова.

Джон, чтобы как-то занять себя, начал бродить по офису, рассматривая фотографии на стенах, всматриваясь в них пристально при тусклом освещении. Около одной он остановился, увлеченный тайной частично стертой надписи на кирпичной стене. Джону захотелось разобрать слова.

Заметив внимание Джона к этой фотографии, Доэни сказал:

– Я оставил ее как напоминание. Это, разумеется, практически бесполезно – слова вместо действия. Ничего, кроме слов, и очень мало действий. Однако сообщение есть, и правители в Ольстере придают ему большое значение. Это сравнить интересно с нашей нынешней проблемой. Если восстановить пропущенные части, надпись гласит: «Если вы имеете информацию об убийствах, взрывах, запугивании или терроризме, позвоните в Белфаст, полностью конфиденциально, по телефону 65-155».

Джон повернулся и посмотрел на Доэни, чувствуя накатывающуюся волну беспокойства от его слов. Терроризм!

– Безумец послал нам сообщение с вырезанными частями, – сказал Доэни. Он кивнул в сторону фотографии. – Эта надпись была в Дерри. Белфаст являлся центральным пунктом для сбора информации.

Терроризм… Джон медленно заговорил, глядя на фотографию:

– Информацию о людях, подобных Джозефу Херити?

– И о «Провос» тоже. Если на вас обрушился град пуль и бомб, значит кто-то из них обязательно должен был находиться где-нибудь поблизости.

Джон медленно и неохотно повернулся, Доэни безразлично уставился на него, но в его темных глазах мелькнула вспышка циничного юмора. В желтом свете лампы Финтан казался очень похожим на куклу с кудрявыми волосами, лишь на окне позади него был серый оттенок пробуждающегося утра.

– У нас было что-то около шестидесяти тысяч душ здесь, – проговорил Доэни. – А теперь… где-то около пяти-шести тысяч мужчин, включая местных. Город умирает без своих женщин.

Джон проглотил комок в горле, но ничего не ответил.

– Торговля – вот что поддерживает в городе жизнь, – продолжал Доэни. – Но успехи в торговле зависят от домашнего очага. Город… – Он бросил взгляд на фотографию позади Джона. – Город – это место для ремесленников, лавочников, коммивояжеров и тому подобных. Но женщины являются катализатором городской торговли. Мужчины без женщин вынуждены возвращаться к земле, выкапывать себе еду из грязи и повторно открывать для себя понятие «муж». Странное слово, однако.

Джон посмотрел на верхнюю часть оконной рамы, не в силах стерпеть пронзительный взгляд Финтана.

– Цветная фотография справа – это изображение такой же надписи, только на другом берегу реки, – сказал Доэни. – Вон там, маленькое белое пятнышко, которое невозможно прочесть из-за большого расстояния, даже если надпись полная.