Отец Майкл закрыл лицо руками.

«Боже, что мы наделали!»

«На все времена было разрушено понятие невинности», – подумал священник. Вот что они сотворили. Он внезапно понял, что это качество было присуще Джону Рою О'Нейлу, пока на него не обрушилась трагедия. Нельзя это назвать совершенной невинностью, потому что даже тогда О'Нейл играл с огнем. Этакий ученик чародея, пытающийся колдовать в отсутствие учителя. Разве Бог не приходил к нему тогда? Разве потеря невинности произошла по желанию Бога? От такой потери некуда скрыться, ее нельзя исправить. Это самая ужасная вещь из всех. Девственность и чистота ушли без возврата.

Отец Майкл упал на колени на влажную траву под окном Джона и начал молиться:

– Боже, возроди нас… Боже, возроди нас.

Пирд, возвращаясь после разговора с Доэни, услышал голос со стороны озера и задержался в тени зданий, заинтересованный склоненной фигурой. Лунный свет был настолько ярок, что он смог рассмотреть отца Майкла. Священник еще не знал о небольшом дельце с бракосочетанием, которое его ожидало. Пирд колебался: пойти и сразу обо всем ему рассказать или дать возможность закончить свои молитвы. Воспитание дало Пирду представление о молитве как о явлении очень личном, чем не делятся с другими. Наблюдение за молящимся смущало его. Во время посещения церкви Пирд всегда молился одними губами, сознавая, что все вокруг могут услышать его слова.

«С этим делом можно повременить до утра», – подумал он.

Пирд поспешил в свои апартаменты, занятый размышлениями о том, что произошло между ним и Доэни. Разговор был довольно занятным. Доэни был уже в своем офисе, примчавшись в Киллалу по короткой дороге, сопровождаемый мотоциклистами. Он как раз говорил по телефону с Викомб-Финчем. Разговор казался странным, как будто односторонним – явно с англичанином, не привыкшим много разговаривать. Доэни что-то написал в маленьком блокноте, и Пирд прочел следующее: «Что-то там случилось. Кто-то нас подслушивает, и Ви этим очень расстроен».

– Я тебе говорю, Ви, личность человека меняется у нас на глазах. – Доэни жестом поманил Пирда и указал на телемонитор в углу стола, с камерной, сфокусированной на библиотеке в том месте, где Джон стоял у доски. Доэни сказал одними губами: – Я наблюдаю за ним.

Пирд кивнул.

Викомб-Финч сказал что-то, по всей видимости, уклончиво или выразил несогласие с Доэни. Тот нахмурился.

– Водитель наблюдал в зеркало, – продолжал Доэни. – Священник услышал исповедь, да. Не знаю, что это было, но отец Майкл был сражен наповал.

Доэни дал знак Пирду занять место наискосок от него за столом. Пирд повиновался, спрашивая себя, почему тот дает информацию англичанам, ведь это очень опасно. Любой мог подслушать.

– Да, пять, – сказал Доэни. – Он говорит, базовый ряд продолжается, чтобы делиться на четыре.

Еще минуту Доэни слушал собеседника, потом перебил его:

– Что в этом неестественного? Мы узнали это из сплетен.

Викомб-Финч сказал что-то, показавшееся Доэни забавным.

– Зачем ему обманывать нас? В любом случае, это до смешного просто: пять одинаковых протяжек к двойной спирали – и весь комплект блокируется в местах рецепторов. Довольно элегантно. Я вам говорю, Ви, что человек, стоящий здесь, объясняет нам все со знанием дела, черт побери.

«Доэни, когда говорит с Викомб-Финчем, становится настоящим британцем, – подумал Пирд. – Он, черт побери, слишком откровенен для такого сотрудничества. Все это попахивает предательством».

Доэни продолжал слушать, округлив глаза, потом заявил:

– Да, то, что он подразумевает, поражает ум. Поговорим об этом позже, Ви. – Он положил трубку на рычаг и взглянул на Пирда. – Адриан, ты действительно считаешь, что мы держим тигра за хвост?

– Что ты имеешь в виду?

– Неужели ты не представляешь, во что может ввернуть мир знание этого?

– Мы можем вновь привести мир в порядок, – сказал Пирд.

Доэни направил острый взгляд прищуренных глаз на тени позади Пирда.

– Привести в порядок? О нет, Адриан, Шалтай-Болтай ремонту не подлежит. То, что мы приведем в порядок, не будет похоже на наш старый мир. Он уже ушел навсегда, забудь о нем.

– Два поколения, максимум три, – пытался развить тему Пирд.

– Не говори глупостей, Адриан. – В голосе Доэни послышалось раздражение. – Знание всегда было могуществом, властью, но не до такой же степени. Если мы не будем соблюдать осторожности, то создадим мир, по сравнению с которым времена чумы покажутся детской забавой.

Пирд заморгал. Что Доэни имеет в виду? Конечно, в мире в течение определенного времени будет мало женщин. Но если они найдут средство от чумы, многие болезни можно будет стереть с лица земли вообще. Черная полоса исчезнет из будущего человечества.

– Я, пожалуй, пойду посплю, – сказал Доэни. – Наш гость надежно спрятан на ночь?

– Дверь закрыта, и поставлен охранник.

– Если он спросит, почему на двери замок, скажешь, что так приказал я, – произнес Доэни. – Охранник не слишком заметен?

– Все в порядке. Он в штатском и находится там будто бы случайно.

– Будут и определенные ограничения в его перемещениях в течение дня, – продолжал Доэни, – ему нельзя никуда ходить и особенно близко подбираться к барокамере, где находятся Кети и Стивен. С ним все время должен быть сопровождающий. Тщательное наблюдение и внимательность – не отходить ни на шаг. Вне наших границ становится небезопасно. Он это поймет.

– Какие будут инструкции в отношении мальчика и священника?

– Никаких ограничений. Я хочу, чтобы он встречался с ними почаще. Старый Мун все еще здесь?

Пирд посмотрел на свои часы.

– Он, наверное, сейчас у себя.

– Попроси его завтра поработать в комнате О'Нейла.

– Ты уверен, что это и в самом деле О'Нейл?

– Уверен, как в золотом запасе Форт Нокса.

– Если он обнаружит в своей комнате подслушивающее устройство, не станет ли он от этого излишне подозрительным?

– Мун свое дело знает. Скажи ему, чтобы поставил магнитофон на запись и ежедневно предоставлял мне кассеты для прослушивания.

– Ты остаешься здесь?

– Конечно, остаюсь. Ты же не можешь меня отсюда так просто прогнать.

Пирд поджал губы. Ему не нравилось такое развитие событий. Пирд любил свою собственную маленькую империю, свое собственное могущество. Присутствие Доэни нарушало его власть.

– Мне не нужны ошибки, – сказал Финтан. – Не нужно повторять глупостей Кевина О'Доннела. Если все провалится, вина ляжет на мои плечи. Вот такие дела, поэтому мои приказы должны выполняться в точности, а я буду наблюдать за этим.

Пирд кивнул, ожидая такого поворота событий. Если план не удастся, Доэни нужно будет винить только самого себя.

– Жить я буду в той же самой комнате? – поинтересовался Доэни.

– Да.

– А теперь пойдем, – сказал Финтан. – Настало время нам отдохнуть. Завтра предстоит тяжелый день.

– Перечни поставок все пуще у меня для изучения, – заметил Пирд.

Доэни улыбнулся, но ученый заметил, что улыбка коснулась только его губ.

– Что ж, очень хорошо, – сказал Финтан и вышел из комнаты.

Пирд подождал несколько минут, а затем снял телефонную трубку и набрал номер в Дублине. Когда на звонок ответили, он назвался и тихо сказал:

– Я думаю, мы сумели одурачить Доэни.

56

Халс Андерс Берген, вовсе не чувствуя себя влиятельным Генеральным секретарем ООН, закрыл дверь своего офиса, прошел через кабинет и остановился, а затем оперся кулаками о стол.

«Это не может больше продолжаться», – подумал он.

Снаружи уже почти стемнело. Был вечер туманного весеннего дня в Нью-Йорке. Этот пейзаж до странности схож с тем, что возникал здесь более пятидесяти лет назад: те же люди, спешащие покинуть улицы до момента, пока спустятся сумерки. Многоголосые улицы в этот час были отличительной чертой города, сколько Берген себя помнил. Даже находясь на такой высоте, он мог слышать гул городского транспорта и снова подумал о том, что Нью-Йорк всегда был шумным перед приходом ночи.